«Никто не ждал, что выйдет любимый фильм»

■29-04-2008, Известия

После этой картины Ирину Печерникову, сыгравшую в ней главную роль, узнали все. Но почему она так редко появлялась на экране и чем занята теперь? Об этом актрису спрашивала обозреватель «Недели» Ирина Мак.

вопрос: Недавно, когда мы говорили о юбилее Вячеслава Тихонова («Неделя» от 8 февраля), вы мне показывали тексты, посвященные ему, Анатолию Эфросу, Олегу Далю… Вы уже дописали эту книгу?

ответ: Я написала всего листов 40 — о тех, кого мне подарила судьба, забавные зарисовки о тех, с кем работала. Потом на Саше (муж Ирины Печерниковой, актер Александр Соловьев, погиб в новогоднюю ночь 2000 года. — «Неделя») сломалась и перестала писать. Год ждала — и поняла, что не могу. И тут мне предложила помощь знакомая, журналистка Алла Перевалова. Она приезжала, я ей рассказывала: у меня же ляпсусы по жизни — из детсада выгнали, потом были мои лошадиные, мотоциклетные, автомобильные дела…

в: Вы водили мотоцикл?

о: Я все водила. Я стреляла. Я собиралась на Кубу и учила испанский. И Алла все это написала — в виде интервью. А собственно книга будет о творчестве. Завтра привезут последние 50 страниц — надо доделать свой кусок до лета, до отъезда в деревню.

«Какими же мы были богатыми!»

в: Вы по полгода в деревне. Давно?

о: С тех пор как папа заболел — он упал, сказали, что перелом шейки бедра. Он ослеп. Потом выяснилось, что перелома нет, но тогда он буквально начал умирать. Я подумала, что на свежем воздухе он скорее поднимется, купила дом. Дом был полугнилой, но место волшебное. Холм, вокруг лес — слышно птичек. 200 км от Москвы.

в: Тут нужен свой транспорт.

о: У меня его нет — только у Саши был. Хотя я сама безумно любила водить. И очень рано получила права. Тогда уже хотела стать артисткой и считала, что должна все уметь. Недалеко от нас жила великая актриса Руфина Нифонтова, и я у нее как-то спросила, что нужно уметь актрисе. Она сказала своим низким голосом: «Все».

в: И вы поступили в Школу-студию МХАТ.

о: Я попала туда, когда были живы еще мхатовские старики. Манеры нам преподавала княгиня Волконская — она помнила свой первый бал. У нее было точеное, но уже матерое лицо, нос с горбинкой, длинные узловатые руки. Не вынимала «Беломор» изо рта. Глядя на нее, я поняла, что значит былая красота… И был удивительный педагог по истории искусств Борис Николаевич Симолин. Я даже уставала на лекциях: на него надо было непрерывно смотреть. Он говорил: «Я эпикуреец!» Кверху папироска из мундштучка торчала. Того, что он нам рассказывал, негде было прочесть.

После знаменитой выставки, разруганной Хрущевым, многие полотна художники спрятали у него дома. А потом к Симолину пришли люди из КГБ. У него случился сердечный приступ, он умер. А когда я окончила студию, наши старики стали уходить один за другим. Во МХАТе тогда играли Массальский, Грибов, Яншин, Ливанов, Андровская, Пилявская, Кторов… Какими же мы были богатыми! Родись я на пять лет позже — никого бы из них не застала.

«Сосуд, наполненный вами»

в: Но работать во МХАТ вы не пошли.

о: Я пришла на спектакль Эфроса (в то время худрука «Ленкома». — «Неделя») «Снимается кино». Потом пришла еще раз. Я не понимала, как делается такой театр, но я хотела в этом быть. И вдруг на распределении выясняется, что на меня есть заявка из «Ленкома», а я собиралась во МХАТ. У меня два дипломных спектакля: «Мой бедный Марат» и «Таланты и поклонники». А у Эфроса тоже был спектакль «Мой бедный Марат». Ну у меня крыша и поехала. Я подумала: он в меня поверил!

На распределении мне вручили красный диплом. И я стала говорить какие-то глупости, что я, как комсомолка, хочу играть в «Ленкоме». А во МХАТе меня любили. И говорят: «Иди, там молодежь». Грибов сказал: «Вернуться-то никогда не поздно».

в: И вы пришли к Эфросу.

о: А он ко мне странно отнесся, лишь потом жена Арбузова (Алексей Арбузов, драматург. — «Неделя») объяснила, в чем дело. На выпуске спектакля любимая актриса Эфроса нервничала. Сам он пил валокордин, когда зашел Арбузов: «Это нормально, это не капризы. Оля просто артистка. Но она у тебя одна. На днях видел дипломный спектакль, там такая Лика, понимаешь, моя! Я увидел свою Лику! Возьми ее». Эфрос подписал заявку, даже меня не видя.

А я этого не знала. Потихоньку вошла в курс дела, поняла, что я — затычка. После двух репетиций меня ввели в «Снимается кино». Потом Оля уехала, и меня вбросили в «Мольера». Я смотрела все, что он делал. Он чуть-чуть затронул «Три сестры» — я Ирину репетировала. Но скоро Эфроса убрали из театра: посчитали, что в Театре имени Ленинского комсомола не могут быть спектакли только про любовь. А он успел пригласить в «Ленком» Армена Джигарханяна, и тот приехал из Еревана. Анатолий Васильевич извинился перед ним, поблагодарил нас — мы собирали за него подписи. И ушел. А мы с Арменом стали играть в «Снимается кино» и «Мольере». Хотели сделать и «104 страницы про любовь» Радзинского, но у меня начались съемки…

в: «Доживем до понедельника»?

о: Да, это был 1967 год. Театр держался только на спектаклях Эфроса. А мы с Арменом были как два бойца на баррикадах: старались сохранить спектакль. Через год Эфрос и Яковлева пришли на «Мольера». После спектакля дежурная сказала, что нас с Арменом ждет Анатолий Васильевич. Он сказал: «Я шел сюда как на Голгофу. А теперь понял, благодаря вам спектакль сохранился. Спасибо». А когда подошла Яковлева, посмотрел на меня: «А вам, Ирочка, при Оле сказать хочу. Я все роли строил на нее. Делал сосуд, а она его заполняла. Поэтому я знал — Олю заменить нельзя. А сегодня я увидел свой сосуд, наполненный вами. И мне от этого хорошо. Жаль, что мы с вами не поработали. Может, это еще впереди».

И это случилось. Он меня пригласил на роль княжны Мэри в телеспекталь «Записки из журнала Печорина». Олег Даль, ставший впоследствии моим близким, любимым другом, — Печорин. Оля — Вера.

«На пробу пришла в состоянии паралича»

в: В «Доживем до понедельника» было радостно сниматься?

о: Конечно. В театре была работа, а здесь — радость, ожидание праздника.

У меня были тогда длинные волосы — я с ними и пробовалась. На первую пробу пришла в состоянии паралича: все школьницы были влюблены в Тихонова, и я не исключение. И только благодаря Славе, его доброжелательности, как-то оттаяла. Потом Ростоцкий — царствие ему небесное, великий был и режиссер, и человек — решил, что меня надо попробовать в каком-то другом варианте. И на меня надели парик.

в: В нем вы и снимались?

о: Да. Этот парик — два часа работы гримера: если съемка начиналась в восемь, на грим меня привозили к шести… Но это было счастье. Ростоцкий был царь и бог. Он делал съемочную площадку своим царством, и нам нравилось все, что там происходило. Все хотели быть такими, какими он хотел нас видеть. И ведь никто не ждал, что получится такой любимый фильм.

«Давайте, я раньше умру»

в: Какое-то время вы жили за границей…

о: Я вышла замуж за поляка, мы уехали в Польшу, затем в Швецию. Потом оказались в Лондоне. И мне там очень понравилось. Даже работа была интересная: предложили сыграть на ТВ девушку, потерявшую память. Она говорит на шести языках, и на всех — с акцентом, никто не может понять, каким. Но у мамы случился инфаркт, меня отпустили в Москву. А в этот момент что-то произошло между СССР и Великобританией, и никого туда не выпускали. Мама выздоровела, а уехать я не могла. Меня прождали в Лондоне три месяца, больше не могли. Когда же меня выпустили, ехать в Лондон было бессмысленно — муж был в Швеции. А я не смогла там жить. Хорошая страна, но не моя.

в: Вы больше 20 лет не снимались. Почему?

о: Михаил Иванович Царев пригласил меня в Малый театр. У меня там был Шекспир, Шиллер, Тургенев, Тирсо де Молина… Я соскучилась по классике, времени на кино не хватало. И я не жалею — ничего в те годы я не увидела в кино такого, о чем могла бы сожалеть. А в театре я имела все.

От Михаила Ивановича мне в наследство осталась Вавочка, любимая Варвара Григорьевна, его вдова. Потрясающая женщина — бывшая балерина, красавица, открытая и доброжелательная. Дворянка.

Потом Михаил Иванович заболел, он забывал текст. Пару раз это случилось, когда играли «Человека, который смеется» Гюго. Я играла слепую девочку, поэтому могла влезть невпопад, и я предложила: «Давайте, я раньше умру». Чтобы у него был монолог покороче. Михаил Иванович был моим ангелом-хранителем. Потом его не стало. Не знаю, кто мне Вавочка — мама, подруга. И я ей вместо дочки. Она мне как-то сказала: «Я так жалела, что ты ушла из Малого, а теперь понимаю, как это мудро».

«Ты меня еще любишь?»

в: Когда вы познакомились с Сашей?

о: В 1969-м. После спектакля вышла на поклоны, и какой-то мальчик с большими глазами тянет мне цветочек. И я запомнила эти глаза. А потом, уже приехав из-за границы и вернувшись в Театр им. Маяковского, я его увидела. Он был учеником Гончарова, работал в театре. То, что он делал там, было интересно. Он был особенный. Потрясающе двигался. Делал сам все трюки.

в: Он и по жизни был бесстрашным?

о: Да. Потом мы встретились в 1988 году, и сразу все поняли. Но расстались: у Саши был маленький сын, семья. А в 1996-м он мне позвонил. Сказал, что сын вырос. Спросил: «Ты меня еще любишь?» Я сказала: «Да»… Мы три года были вместе, не расставаясь. Даже в магазин ходили вместе.

в: Он работал?

о: Он не умел не работать. Но планы всегда ломались из-за денег. Я могу находить себе какие-то увлечения, а он не мог без работы. Иногда его просто взрывало. У него был чудный сценарий, он его пробивал — но раз обломилось, другой… Ходили по театрам, смотрели — и ничего нам не нравилось настолько, чтобы в этом участвовать. Он немножко не дождался. Если бы не погиб, я уверена, все бы получилось.

«Женщина, которую любят трое мужчин»

в: Недавно показывали «Двух капитанов». Вы в роли Марьи Васильевны — такое точное попадание, которое редко бывает.

о: Это было очень странно: мы пришли к режиссеру вместе с Леной Прудниковой — она Катю играла, мою дочь. А у нас разница в возрасте всего четыре года. Я говорю: «Как я буду играть ее маму?» А режиссер: «Мне нужна не мама, а женщина, которую трое мужчин любят всю жизнь». После таких слов я решилась.

в: Успели познакомиться с Кавериным?

о: Нет, но говорят, ему понравилось. И мне дорога эта работа.

в: А недавно вы ведь опять вернулись к съемкам.

о: Пока об этом рано говорить: фильм еще не вышел. В нем четыре серии, называется «Последняя репродукция». Будет идти по «Первому каналу». Интересный сценарий. Позвонил мой старый друг Саша Славин, с которым мы потерялись, — он раньше занимался документальным кино: «Ну как, прочитала? Нашли мы тебя наконец». Оказалось, это его фильм.

в: И впервые за долгое время вы согласились.

о: В том, что раньше предлагали, я совсем не могла сниматься. Лучше жить на пенсию.

в: Помню, как телеведущий Андрей Малахов у вас спросил: «А если бы вам предложили сняться?» Он думал, у вас нет предложений?

о: Ну ему сказали, что я — жертва, забытый кумир. Спрашивает: «Вы не жалеете?» Но как я могла жалеть, если всегда это был мой выбор.

в: Вернуться в театр не хочется?

о: Хочется, и было предложение. Начала репетировать, но поняла, что не готова снова входить в новый коллектив. К закулисным делам не готова. А без работы не останусь — хотела очень работать с детьми из детдома — поехала, познакомилась. Но это оказался патронажный дом, там готовили детишек в семьи. Дети приходили и уходили. Я решила сделать о таких домах фильм, пробивала его год, и нашла понимание… Но Год ребенка закончился, а вместе с ним — и желание «Первого канала» сделать этот фильм. Теперь у нас Год семьи.

А еще мне позвонили с Мальты, из русскоязычной школы RBSM: дети хотят делать театр. Я съездила, познакомилась, начала с ними заниматься, собиралась осенью поехать работать. Но сломала ногу, и до сих пор провалялась. Может, осенью поеду — даже придумала, что будем ставить… Вот этим я действительно хочу заниматься.

Избранная фильмография Ирины Печерниковой

«Человек меняет кожу» (1959)

«Первая любовь» (1968)

«Доживем до понедельника» (1968)

«Каменный гость» (1971)

«Города и годы» (1974)

«Вариант “Омега” (1975)

“Сказ про то, как царь Петр арапа женил” (1976)

“Первые радости” (1977)

“Два капитана” (1977)

“Птицы наших надежд” (1977)

Что стало с юными актерами, сыгравшими учеников Натальи Сергеевны (Ирины Печерниковой)

Валерий Зубарев (Шестопал) — снялся в девяти фильмах, но актером не стал. Вроде бы его не приняли во ВГИК под предлогом, что он “состоявшийся артист, и учить его нечему”. Зубарев работал мясником в магазине рядом с Театром им. Маяковского, потом занялся бизнесом.

Ольга Остроумова (Черкасова) — сыграла здесь свою первую роль. В 1970-м окончила ГИТИС, играла в МТЮЗе, в Театре на Малой Бронной, с 1983-го — актриса Театра им. Моссовета. Народная артистка России.

Игорь Старыгин (Костя Батищев) — в 1968-м окончил ГИТИС, играл в МТЮЗе, в Театре им. Моссовета, в театре “У Никитских ворот” Розовского, во МХАТе у Дорониной. Заслуженный артист России.

Юрий Чернов (Сыромятников) — окончил Московское эстрадно-цирковое училище, снялся в 49 картинах. В настоящее время — актер Театра Луны в Москве. Заслуженный артист России.

Людмила Архарова (Надя Огарышева) и Роза Григорьева (Демидова) — сыграли в этом фильме свои единственные роли в кино.

Счастье по-прежнему — это когда тебя понимают

“Доживем до понедельника” 40 лет спустя. Старое кино и новые школьные проблемы глазами нынешних учителей и учеников

Владимир Савельев,
учитель русского и английского языков, г. Жуковский:

“Девочки с голым пупком отвлекают от учебы”

“Мне было лет 14, когда этот фильм вышел на экраны. И я очень хорошо помню день, когда впервые его посмотрел. Вышел, прогулялся и… взял билет на следующий сеанс. Впечатление было сильным, нравилось все: и сама школа, и ученики, и учителя, и как они разговаривали, и идея этого фильма. Это было про нас.

Теперь, имея 25-летний опыт работы в школах, я могу изнутри посмотреть на коллизии той картины, повлиявшей на меня во многом.

В фильме интересно показана проблема двоечников и то, как учителя со здоровым юмором к ним относятся. Тогда мне это не было интересно, а сейчас начал понимать.

А знаменитая ситуация, когда дети пишут сочинение на тему „Что такое счастье?“. Девочка пишет: „Я выйду замуж, у меня будет трое детей, двое мальчиков и одна девочка“. Народ начинает хохотать, а у учительницы шок. Девочка оказалась виноватой непонятно в каких грехах. Это было время, скажем так, акцентированного целомудрия в школьной жизни.

Сейчас школа изменилась в противоположную сторону. Если метафорически сказать, раньше была школа запретов. А сейчас — школа почти что вседозволенности. Мы знаем количество курящих и пьющих школьников и то, как они одеваются. Лично я не ханжа, но с моей точки зрения, майки у девочек с голым пупком отвлекают рядом сидящих юношей от нормальной учебы.

Раньше школа была тоже не идеальна, но у нее была общая советская матрица. В фильме сбалансированы и плюсы, и минусы той системы.

В наше время — отношение к школе еще не до конца разрушено. Лет через 5-10 произойдет серьезная кадровая смена поколения: уйдут учителя, которые застали еще советский порядок, кто придет на смену, вот вопрос.

Школе нужны, что бы там ни говорили, и аналоги прежних „зарниц“, пионерских организаций, и аналоги военного обучения. Признаки хаоса в сегодняшней школе трудно не заметить”.

Елена Смолина,
учитель музыки и директор школы N 1923, г. Зеленоград:

“Теперь учителей определили в „сферу услуг“

Я смотрела „Доживем до понедельника“ будучи ребенком, это было так трогательно. И лишь потом я поняла, что главное в этом фильме — правда. О будничной школе и жизни учителей, как она есть. Где учитель — это миссионер, где учитель — это звучит гордо. К сожалению, слова эти кажутся сейчас какими-то несовременными.

Какие раньше были учителя? Пожалуй, мало что изменилось. Хороших учителей и сейчас много. Первое, что приходит на ум, — фраза „А что у нас есть, чтобы дать этим детям?“. Вот что важно понять: есть ли что-нибудь за душой, что можно отдать детям?

Увы, теперь государство диктует, что школа — лишь сфера услуг. Но я не считаю, что семья должна воспитывать, а школа — нет. Дело в том, что воспитание и образование — неразделимы. Как учить мыслить, не воспитывая сердце? Это не-воз-мож-но. И ребенок должен понимать: школа — не что-то прилагающееся к его жизни. Это и есть этап его жизни, работа, которая должна сделать из него Человека”.

Людмила Струкова,
учительница немецкого языка, Тамбовская область:

“Школьникам уже нет смысла сжигать журнал”

“В школах всегда были и будут такие ученики, как Ганжа, такие молодые учителя, как герои Печерниковой и Тихонова. Пожалуй, только в одном благодаря прогрессу мы сделали шаг вперед: сегодня бессмысленно сжигать классный журнал. Когда оценки ученикам выставляют в электронном журнале, по интернету, и восстановить их не составляет особого труда.

И тогда, и сейчас главная опасность для школы — учителя, не знающие психологии ребенка, не желающие его понять и помочь. Это беда наших школ и нашего образования.

В институтах будущие специалисты получают много знаний по предметам, не многие из которых пригодятся в жизни, — а вот как работать с ребенком, этому в институте не учат. Конфликты с детьми возникают и у молодых педагогов, и у педагогов со стажем.

За этой проблемой и другая — неуважение учителя государством. Я опять про наши нищенские, унизительные зарплаты.

В сельских школах учителя еще пользуются каким-никаким уважением односельчан. Но у нас другие трудности: многие родители считают, что если ребенок пошел в школу, то вся ответственность за его воспитание — лишь на учителе”.

Елена Вижонская,
учитель русского языка и литературы школы N 1410, г. Москва:

“Мельниковых у нас стало больше”

“Совсем недавно мы с моими учениками 9 Б класса — вспоминали фильм „Доживем до понедельника“, рассуждали о его сюжете, героях. И пришли к выводу, что картина актуальна и сейчас. Это же лирическая повесть о школе, сложных взаимоотношениях учеников и их учителей, о человеческих чувствах.

И сегодня учитель, подобно классному руководителю 9-го класса (по фильму) Мельникову, не только пытается дать знания детям, но и увлечь их своим предметом, влиять на их души, прививать честность, порядочность, человечность.

Кстати, Мельников был скорее исключением из правил и педагогических принципов, существовавших в советской школе. И таких „исключений“ в современной, теперь уже российской, школе (могу судить по нашему коллективу) стало гораздо больше. Среди нас — учителей — редко встретишь равнодушных или инертных людей. И отношения между учителями и учениками всегда были и будут неоднозначными.

Но во все времена ученик должен быть уверен, что в трудную минуту рядом с ним окажется умный и деликатный педагог”.

Дарья Слюсаренко,
ученица 7 “Б”, г. Москва:

“Завидую тем, кто учился 40 лет назад”

“Старые картины я не люблю, но эта оказалась исключением. Я даже позавидовала тем, кто учился в школе 40 лет назад, — судя по фильму, они были дружнее, добрее и как-то сплоченнее, чем мы сейчас.

В начале фильма класс бастует „за права личности“, отказываясь идти на урок. Боюсь, наш 7 „Б“ вряд ли устроил бы такую же акцию протеста. У нас дружат „кучками“, и эти „кучки“ враждуют друг с другом. С некоторыми — „изгоями“, „чужими“ — большая часть класса вовсе не общается. И понятие справедливости у нас у всех очень разное. Как и у наших родителей.

Да, мы тоже за права личности — тем более нам недавно читали курс по „правам ребенка“. Но доказываем мы право на свое мнение чаще в коридоре, а не в классе. Не многим хватает смелости и аргументов вступить в полемику с учителем.

Год назад в нашей группе по английскому сменился учитель. Новый педагог называла нас „сбродом“, ставила несправедливые оценки, в любимчики выбрала тех, с кем дополнительно занималась после уроков. Ходить на ее занятия было мучением. И мы решили пойти к директору, рассказать все как есть и отстоять право на уважение и справедливость. Но когда дошло до дела, готовы оказались только двое. Пришлось по-детски жаловаться родителям, и вот они уже дружно, всем составом обрушились на директора. Учитель этот в школе больше не работает, „сбродом“ нас больше не называют. Но и гордиться нам в этой истории нечем. Мы струсили.

В фильме ребята пишут сочинение на тему „Что такое счастье?“. Жаль, нам таких тем не давали. А если бы задали, то я, как и герои фильма, постаралась бы выражать свои мысли свободно, а не в угоду учителю ради „пятерки“. Уверена, что наша учительница по литературе меня бы поняла.

До просмотра фильма мама спросила меня: „А что такое счастье для тебя?“ Я стала говорить о свободе, о праве жить, как хочу я, а не как велят взрослые… А когда посмотрела „Доживем до понедельника“, поняла, что именно это и хотела сказать. Да, счастье — это когда тебя понимают. Учителя, родители, друзья, одноклассники. И еще — когда ты понимаешь их”.

Елизавета Макагон,
ученица 7-го класса, г. Москва:

“Чувство счастья должно быть ярким”

“Для меня счастье — это иметь цель в жизни. Мне надо знать, для чего я просыпаюсь каждый день.

Очень важна взаимная любовь и возможность быть рядом с любимым человеком. Конечно, необходимо и взаимопонимание с родителями, и возможность самому выбирать свой путь. Это так важно — уметь испытывать счастье более двух часов, несколько дней или неделю. Чувство счастья должно быть ярким и не притупляться.

Как и в фильме „Доживем до понедельника“, в нашей школе существуют сложности во взаимоотношениях учителей. Они могут быть недовольны какими-то новыми правилами, введенными попечительским советом или директором, и срываться на нас. Что касается учеников, то довольно часто какой-нибудь громкий, но плохой поступок делает из человека звезду. Им начинают восхищаться, образуется „группа поддержки“. При этом все осознают, что поддерживают не слишком хорошего человека, но готовы наплевать на совесть и принципы из-за моды, которая в данный момент на этого человека появилась.

Я уверена, что несколько конкретных людей меня поддержат, даже если я не права. Но потом обязательно выскажут мне свое мнение о том, что я натворила, наедине”.

Дарья Русинова,
ученица 11-го класса, г. Москва:

“Побольше бы таких „англичанок“

„Это не вранье, не небылица./ Видели другие, видел я,/ Как в ручную глупую синицу/ Превратить пытались журавля“.

„Доживем до понедельника“ — это фильм о трех днях жизни обычной школы. Но сколько чувств и переживаний Станислав Ростоцкий смог вместить в эти три дня! Хороший фильм, правдивый, немногословный, и чувства вызывает такие же хорошие, искренние.

И через 40 лет мы так же ценим понимание, верность и способность по-настоящему дружить. А вот все ли из нас могут сказать искреннее „спасибо“ своим учителям? Про себя я знаю точно — скажу, и не раз.

Однажды был такой случай: классе в 7-м мы с одноклассницей решили „нарисовать“ себе в школьном журнале несколько хороших оценок по предметам, которые у нас шли неважно. Конечно же учителя сразу все поняли, директор вызвал родителей в школу… Нас обеих хотели исключить из школы. Спасла классный руководитель. Она поручилась за нас перед директором — ей поверили. И мы остались учиться.

Побольше бы таких учителей, как наша классная, и таких, как молодая „англичанка“ Наташа из „Доживем до понедельника“. Кстати, наша классная тоже вела английский язык. Вот такое совпадение”.

Учитель тогда и сегодня

Оклад школьного учителя в 70-х годах мог быть достаточно высоким (в зависимости от опыта и квалификации) и доходил до 150 —180 руб.). Это позволяло большинству учителей проводить отпуск у моря, делать крупные покупки (мебель, к примеру) и благодаря высокому статусу чувствовать значимость своей профессии и уважение к себе.

Современное учительство в массе своей неоднородно — слишком большая разница в оплате труда педагогов. Если в столице средняя зарплата учителя сегодня 25 тыс. руб. в месяц (а в элитных гимназиях сумма может “зашкаливать” и за 100 тыс. руб.), то в провинции — значительно меньше (и 3, и 5, и 7 тыс. руб. — в зависимости от статусности региона). Примерно треть учителей вынуждены заниматься репетиторством и работать по совместительству, чтобы не попасть в “долговую яму”.

Согласно данным статистики, современный учитель — это женщина 43 лет. Кстати, вопреки бытующему мнению о засилье учителей пенсионного возраста, их сегодня не так уж и много — не более 12%.