Римма Казакова: «Поэт не может питаться святым духом»

■30-04-2008, Новые известия

Сегодня в Центральном доме литераторов состоится одиннадцатая церемония награждения литературной премией «Венец», учрежденной Союзом писателей Москвы.

Именно в связи с этой премией в основном и вспоминают сегодня о столичном Союзе писателей. Первый секретарь СПМ Римма КАЗАКОВА – безусловно, одна из самых громких фигур в плеяде поэтов-шестидесятников. Достаточно вспомнить, что ее пламенное «Да сгинет стадо!» стало в свое время причиной запрета на публичные выступления поэтессы. Судя по интервью «Новым Известиям», Римма Федоровна и сегодня остается одной из самых бескомпромиссных фигур в российской культуре.

– Раньше песни на ваши стихи исполняли звезды уровня Майи Кристалинской. Ваши песни появляются и сейчас, но поют их совершенно неизвестные исполнители. Что же поменялось?

– Никто из известных певцов этим сейчас не интересуется. Нормальная человеческая песня со смыслом, с содержанием сегодня в студиях считается «неформатом».

– А что сегодня «формат»?

– Хитом является песня «Йогурты, йогурты, йогурты»… Валерия, к которой я всегда хорошо относилась как к певице, сказала, что хочет петь тяжелый рок. Я видела ее недавнее выступление по телевизору – очень хорошо, красиво, но непонятно, про что… Странно, что при таких требованиях к формату люди все равно с удовольствием слушают песни Пахмутовой, Бубы Кикабидзе, Марка Бернеса…

– У вас есть близкие отношения с исполнителями ваших песен?

– Не особенно. К примеру, с Ириной Аллегровой я познакомилась на своем юбилейном вечере. С Маечкой Кристалинской мы виделись только один раз… Вообще, я очень люблю всех поющих, особенно поющих меня, артистов, но надо сказать, что все эти связи – очень не крепкие. Артист, когда к нему приходит успех с какой-то песней, мало думает о том, кто эту песню ему сочинил. Киркоров поет по телевизору «Полетаем»… Летай на здоровье, но почему не указано, кто ее сочинил?

– Вы получаете какие-то моральные дивиденды от исполнителей?

– Какие? Если не указывают, кто сочинил песню… Сейчас принято вытирать ноги о поэтов.

– Может быть, это нормально, что сегодня культура снова уходит в андерграунд? Может быть, это очищает культуру?

– Я не очень понимаю. Выходит, культура нужна только тем, кто ее создает?

– А почему бы и нет? Может быть, она не нужна такому количеству народа?

– Я не согласна. Задача элиты, если она вообще существует, –поднимать народ, пробуждать его интеллект, его чувства и, так сказать, «улучшать породу».

– Вы верите, что это возможно?

– Я этому служу. И поэтому, когда я вижу, как люди хохочут плоским шуткам наших «смехосозидателей» с экранов телевизора, мне больно за человека. Народ постепенно отупляют, развращают и зомбируют. Время тяжелое, у людей нет денег, нет перспективы, и поэтому они хотят развлечений, чтобы забыться. Телевидение ничем не обременяет зрителя. Там – обилие детективов, боевиков с кровью, наркотиками и проституцией. Все это перемежается рекламой о том, как мазать лицо, чтобы лучше выглядеть, как бороться с перхотью.

– Потребность в идеале, которая была чертой вашего поколения, сегодня нивелирована. Наверное, можно жить и без идеалов?

– Жить можно как угодно. Я могу сказать, что делает государство. Оно делает все для того, чтобы люди жили без идеалов.

– Зачем?

– Это вопрос непростой. Я не знаю, чем оно руководствуется. Я могу только констатировать, что это так. Государство вместо того, чтобы строить хорошие детские дома, призывает нас усыновлять детей. А на какие «шиши» их воспитывать – не объясняет. На те деньги, которые оно предлагает в помощь родителям новорожденных, можно купить сегодня только угол в комнате. И неизвестно, когда эти деньги ты получишь… Как же его растить до восемнадцати, когда эти деньги будут ждать тебя где-то в будущем?..

– Сейчас предпринимаются попытки возродить интерес к поэзии, который был в прошлом. Как вы считаете, можно вернуть такую традицию поэтических вечеров?

– Я не страдаю отсутствием встреч с читателями, поэтому ностальгии по вечерам поэзии у меня нет. Те поэтические вечера, на которых я бываю, часто разочаровывают. Приходится слушать витиеватую абракадабру. А ведь поэт, по моим ощущениям, это прежде всего большая душа, большое сердце, способность сострадать, сочувствовать, быть на стороне тех, кому хуже, чем тебе самому.

– Это похоже на определение революционера.

– Если уж на то пошло, если это революционно, то это так и надо. Бескровная революция нравственного плана.

– Раньше литинститут, высшие литературные курсы были той стартовой дорожкой, с которой начинали многие поэты. А сейчас?

– Я сама окончила эти курсы. Раньше было другое время. Сейчас мы не можем даже пробить телепередачу о поэзии. Потому что государственная политика по отношению к поэзии, как и в целом к культуре, никакая. У поэтов нет юридического статуса. Поэтому мы вне рынка. А если и приглашают почитать стихи, то предупреждают, что денег за это не заплатят. Считают, что мы должны питаться святым духом.

– А как же авторские отчисления?

– Я и живу потому, что песенки пишу. А те, кто не пишет песен, как должны жить? И потом, это копейки. У нас зарабатывают исполнители.

– Что дает членство в Союзе писателей Москвы?

– Ничего. У нас нет ни денег, ни помещения. Но почему-то к нам в союз идут и идут люди.

– Может быть, это и есть чистая культура?

– Это безобразие, а не чистая культура. Почему я, первый секретарь московского Союза писателей, должна ходить с протянутой рукой и драть с государства и бизнесменов все, что могу выдрать? Государство уже почти никак не участвует в нашей судьбе. Хотя вкладывать деньги в культуру – это вкладывать деньги в будущее наших детей.